Раскалённый берег 1

- "Посмотрите на небольшую работу неизвестного хужожника. Это не абстракция, как может показаться на первый взгляд, так как на ней изображено не просто впечатляющее сочетание цветов и форм, а нечто из реального, так сказать нашего с вами мира - то, что можно было бы увидеть своими глазами. Чтобы понять замысел произведения, не торопитесь читать табличку с названием. Вместо этого дайте вашему подсознанию время, чтобы оно могло увидеть смысл, преобразовать, если угодно, хаос. Несколькими небрежными мазками творец, как бы приглашает зрителя своим воображением дописать картину, связать пятна в историю, и даже дать ей своё название. Тут нет верного или неверного ответа. У каждого сложится своё видение. Эта "разница во взглядах" наталкивает на определенные размышления. Наш разум, получая некую информацмю, в данном случае - визуальную, стремится сконструировать нарратив из своего опыта, способный логически обосновать существование воспринятого. А затем наслаждается красотой своих построений. Складываеься ощущение понимания.
Таким образом, художник, без слов, только лишь изобразительным влиянием, указывает на основной механизм человеческого восприятия. Удивительно то, что мы настолько часто прибегаем к нему, а он ускользает от анализа и становится неочевидным.
Поэтому, друзья, беру на себя смелость утверждать, что мы имеем дело с превосходным произведением в жанре концептуализма." - Рассказывает искусствовед Тремоэрский о картине "Без названия". А нам посчасливилось встретиться с неизвестным художником и узнать его мнение. - журналист поворачивается к угрюмому человеку в поношеном пиджаке. - Как вы прокомментируете высказывание Тремоэрского?
- Хм. Ну.. вынужден развести руками. От восхищения или от удивления - не знаю. Дело в том, что обсуждаемый, будем говорить, "холст" получился случайно. Мне просто надо было отчистить палитру от излишка красок после этюда. Выбрасывать жалко - не дешевая она. Вот я, значит взял ее, соскрёб мастихином и размазал остатки по новому холсту, подразумевая, что когда-то возьму это за основу для пейзажа. Видите тут - он машет рукой вдоль мазков - наметил волну, тут небо голубое, это, стало быть - песочек и всё такое. "Раскалённый берег" в общем... Любой, кто с маслом работает, знает о чём речь. Но до дела не дошло, поэтому просто валялось, пылилось. Кто-то из друзей потом забрал - ему понравилось, а я только рад. Такая история. Понимаете теперь почему, я удивлён?
- Наверное, да. - репортёр улыбается - Вы сказали, что кроме удивления, мнение Тремоэрского, вызывает у Вас также и восхищение. Скажите, с чем это связано?
- Это связано со способностью искусствоведа наделить, с позволения сказать, "произведение", найденное в мусорной корзине, ценностью. Настолько они умело это делают, что я и сам стал видеть эту ценность. Это само по себе искусство, на мой взгляд. - прикладывает кулачёк к носу, чтобы скрыть ухмылку.
- Интересно. - репортёр заполняет паузу, но видя, что интервьюируемый не закончил, возвращает ему микрофон.
- Да, и я бы хотел отплатить господину искусствоведу той же монетой, если можно. - он застегивает пиджак, надевает очки и принимает серьёзное и увлечённое выражение, сделавшись похожим на Тремоэрского. - Осмысление картины "Без названия" Тремоэрским вовлекает нас в основной дискурс об искусстве: "кто на самом деле творец? Художник или тот, кто воспринимает произведение?". Но на мой взгляд, было бы наивно упускать центральное, связующее звено в этой структуре. Без него не возможен увлекательный танец картины и зрителя. Оно - дирижер всего действа и проводник в увлекательное путешествие в собственный внутренний мир зрителя. Задумайтесь, если нет того, кто опишет это безобразие... - он указывает на картину изящным взмахом, но при этом глаза, спрятанные за оправой, блестят озорством, - ...то зритель не сможет развернуться душой к картине. Не заметит волшебства и у себя внутри. - он входит во вкус и обильно жестикулирует, усиливая свою речь. - Без искусствоведа невозможно подобное искусство! "Преувеличение!" - скажете вы? Отнюдь! Заострите своё внимание. - он вновь обращает внимание на картину, - что это? - Просто мазня! Как это попало в галерею? - Тяжкий труд искусствоведа! Вот что это! Представьте себе, если бы Лев Толстой написал два слова "Война и мир", а два увесистых тома додумал бы читатель, направляемый литературным критиком. Понимаете? Так опытный богослов заставляет увидеть промысел Божий, указывая на незначительные совпадения и какую-то житейскую возню. И массы людей следуют за этим. Думаю, мощь в этих людях заключается. А теперь - снимает очки и расслабляет галстук - прошу прощения. Мне пора - масло стынет.
- Желаем творческих успехов! - журналист обращается к зрителю, - Таков скромный талант неизвестного художника. Ну а вас, дорогие друзья, мы приглашаем в вернисаж, чтобы вы могли сами воспринять эту нашумевшую работу и составить своё мнение.

Пока репортёр произносил эту реплику, художник извлёк из потёртого кармана кусок угля, нарисовал дверь и вышел в неё. Тотчас пропал и журналист, точнее его никогда и не было, потому что художника тоже не было, иначе бы он не вышел в нарисованную дверь. Это же не возможно. Собственно, не было ничего. Это только буквы на экране. Да, и не буквы, если уж честно, а нулевое и единичное, чередующееся на высокой частоте, напряжение в каждом устройстве, в которое оно попало.
"Раскалённый берег"
Масло, холст на картоне, 35х45
сентябрь 2020