Он смотрел мутными глазами на арестованного, мучительно
вспоминая, зачем на утреннем безжалостном солнцепеке
стоит перед ним арестант с обезображенным побоями лицом,
и какие еще никому не нужные вопросы ему придется задавать.
В числе прочего я говорил, – рассказывает арестант, – что
власть является насилием над людьми и что настанет время,
когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти.
Человек перейдет в царство истины и справедливости…
… рухнет храм старой веры и воздвигнется новый храм истины.
…Все люди добрые… Твоя жизнь скудна, игемон…
Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит
человека, говорившего то, что говорил ты? …берегись меня!
вспоминая, зачем на утреннем безжалостном солнцепеке
стоит перед ним арестант с обезображенным побоями лицом,
и какие еще никому не нужные вопросы ему придется задавать.
В числе прочего я говорил, – рассказывает арестант, – что
власть является насилием над людьми и что настанет время,
когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти.
Человек перейдет в царство истины и справедливости…
… рухнет храм старой веры и воздвигнется новый храм истины.
…Все люди добрые… Твоя жизнь скудна, игемон…
Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит
человека, говорившего то, что говорил ты? …берегись меня!
Средняя оценка: замечательно (голосов: 2)